Клуб путешественников

Арамболь и all around

=======================================

С ними не нянчатся... их любят, носят в эрго-слингах, купают в океане, возят на скутерах по десять раз за день и по пять в одном скутере, их крутят и подбрасывают в воздух, с ними путешествуют, им разрешают есть песок горстями и бегать босиком по асфальту... с ними не сюсюкают, не кутают от сквозняка и не пичкают кашей и котлетами... их любят, но по-другому... их имена Аким, Казимир, Амалия, Савелий, Кузьма, Майя, Фрея, Ярослава, Саванна, Ям, Ом, Рам, Шанти... Алтай и Саяны, Кайлаш и Ганга. Так зовут детей Арамболя... родившихся тут или нашедших здесь практически новый дом... навсегда или на время. Помните, когда-то детей революции тоже называли: Ревком, БАМ, Революция..

Тогда они шли в добровольцами в армию и на фронт, мужественно трудились в тылу, а потом становились геологами, моряками, лётчиками, космонавтами.. в 60-е они ехали поднимать целину, в 70-е на БАМ, а 80-е сидели в психушках, в котельных и писали стихи.. Тогда они делали историю Великой Страны... а кто будет делать её теперь? Кажется современная история делается уже не в офисах, не на биржах, не в высоких кулуарах гос.учреждений... я допускаю, что сейчас она делается где-то на горных перевалах, в пустынях, в тихих деревнях, в уединённых монастырях и ашрамах. А потом, потом это куда-то всё стекается, конденсируется, собирается и принимает форму. Может быть даже куда-то сюда. А будущие амазонки, хиппи, искатели, а может быть просто свободные люди растут в этой среде непренуждённо и просто.

Свобода – это девиз Гоа. Сколько её здесь осталось и была ли она – никого особо не волнует, но её здесь ищут и культивируют.

Арамболь, конечно, «другой»... здесь живёт больше гоанских фриков, чем где-либо ещё. Молодых, пожилых и старых, расслабленных в своем убежденном индивидуализме и непререкаемом «шанти». В других местах они сидят в своих домиках среди кокосовых рощ и баньянов, а здесь они на виду. Люди-цветы, люди-феи, люди-ангелы, люди-эльфы, люди-образы, -тени, -загадки... Погружённые в свои размышления, в своё «Я», в свою медитацию, в практику... Они йожатся, созерцают, жонглируют, поют и барабанят... Суп из творческих личностей. Творчество – девиз Арамболя. А «практика» – самое популярное слово... вернее не так: ПРАКТИКИ.

Кто-то делает вид, кто-то тянется к прекрасному, а кто-то его творит у вас на глазах: летающие шары пои, летящие в танце русалки, кружащиеся шары и диски в руках факиров. Последняя модная тема – жонглёры с шестами и обручами. Здесь показывают хорошие фильмы, слушают музыку, пьют качественный чай. Сквозь этот неземной фон, конечно, иногда пробивается грубоватый голос Верки Сердючки или тоскливые завывания русского шансона, но вскоре они вновь тают и растворяются в покрывающем этот клочок цивилизации коконе из арт-хауса, мантр и перкуссии.

Здесь пробуждаются с рассветом, а ложатся с закатом... если ложатся вообще. После раннего омовения в океане – благотворное приветствие солнцу и утренняя йога (или тай-цзы), органик-завтрак... или просто завтрак с отличными фреш-джусом, какие делают, наверное, только в Индии. Далее банана-поридж или мюсли-фрут-кёрд, или шахи-панир с чизнаном. Потом неспешное купание или просто сидение под ещё не набравшем силу солнцем, на ещё не добела раскалённом песке. Затем неспешный обед в тени, а перед обедом – аюрведический массаж. Потом сонное «втыкание» в гамаке или на подушках в том же ресторане, пока белый диск завершает своё огненное шествие, делая нахождение на пляже... мммм-м... не очень феншуйным. Шествие, которое заканчивается победным аккордом – падением огромного кровавого диска в океан, ...падением, которое отмечает настоящее время арамбольской жизни.

Sunset на арамбольском пляже возле Blue Piramid – его сердце. Cюда приходят проводить солнце, встретить друзей и просто потолкаться в компании таких же, позаниматься, показать себя, посетить рынок фенечек и хиповского стафа. Здесь царят тату, цацки, дреды и тематическая одежда.

Весь пляж провожает заходящее солнце. Кто-то расставив руки, кто-то закрыв глаза в позе лотоса, кто-то застыв в экзотической позе, кто-то танцуя и вздымая тучи песка под ногами... Затем наступает ночь, роскошная тропическая ночь, которая скоро, очень скоро перерастёт в очёредной рассвет и всё повторится вновь, как всё в этом мире.. Мире радости и страдания, мире забот и беспечности.

Ветер раскачивает, треплет верхушки пальм, а еще через час их лунное отражение на песке будит в вас осколки затаившегося тут очарования... Сквозь кроны глядят бесконечные звезды, а где-то рядом гудит океан. Я вернусь сюда через месяц... может быть даже раньше...

Oh.. those Russians
=====================

Не узнать их невозможно... Все та же ожидающая подтверждения неполноценность, та же оглядка, та же бравада на фоне растерянности ... Зачем? Зачем сюда?... Тепло и дешево? Диско и транс? Гандж - слезы Шивы ... иногда «божественные капли» амфитамина? Впрочем, тут же шансон, водка и мат. Как бы там ни было «Крым» перебрался в Индию... А русская речь – самая узнаваемая.

Говорят, хозяин одного из местных ресторанов повздорил пару лет назад с индусом... в результате драки бедняга упал на асфальт и ...больше не встал. Что-то есть в этом «черкизовское» и ...до боли знакомое... В Ашвеме возле одного из баров нас встречает чувак с фашистской (не арийской а именно фашистской – развернутой на 45% белой на черно-красном фоне) свастикой на всю майку, коротко постриженный и с вежливой улыбкой: «добрый вечер... вы переезжаете? милости просим»... Наверху в ресторане, все, как в Сочи или Геленджике: сырники, борщ, сметана, творог, жаренная картошка с грибами, рататуй, окрошка, жульен с грибами и курицей, говядина (в Индии!)... на просьбу принести масала чай - недоуменно вскинутые брови:... «извините, ...нету»... Цены московские. За длинным столом компания поднимает бокалы «за ВДВ и Морфлот!»... Самый узнаваемый типаж: красная полосатая рубашка а-ля хинди курта, красные полосатые штаны алладины и такое же красное (то ли от перепоя, то ли от неумеренного лежания на солнце) лицо. «Алибаба, алибаба... пааасссмааатри, паааасссматри... карашо... ай гив гуд прайс.»

Впрочем, Вова выглядит вполне по гоаански – он завернут в белое лунги, а загорелые мышцы его торса должны безошибочно метить в самое сердце очаровательных искательниц духовности и эзотерики. Он приехал на Гоа на 4 месяца «учиться йоге». Над кроватью приколотые шпильками странички из блокнота, на которых намалеваны человечки в нелепых позах. Каждая картинка снабжена транслитерацией термина на санскрите. Вова – инструктор фитнеса, но время фитнеса давно прошло и пора менять профессию. До Индии о йоге слышал только по радио. Впрочем, он любит комфорт и Индия для него – испытание на мужество. По крайней мере, честен.

Ресторан Кумар в Вагаторе, вполне отвечает прозвищу и выглядит совсем как «раскумар»... из трех десятков присутствующих только пятеро говорят между собой по-английски и то лишь случайно. Шумная компания мааасковских студентов картинно "забивает" чилум и очень важно и заговорщически удаляется на задний двор. Впрочем в Шива Плейс за углом делают это в открытую, но там это выглядит гораздо естественнее... В этом чудом сохранившемся уголке «старой школы» публика под стать... «У вас есть special lassi?»... ребята замолкают и переглядываются, минутная пауза, несколько испытующих взглядов и ответ: «приходите завтра... попробуем»...

Если вы видите вокруг себя пальмы и большое количество русских туристов на байках – будьте уверены: вы в Гоа. Каждый уважающий себя турист – ездит на скутере. Конечно, в этом есть логика. Байк стоит 5000 рупий в месяц, скутер – 2500. Если брать ненадолго, то в день вы заплатите примерно 150 рупий за скутер. Отдавать безумные деньги разжиревшим таксистам и рикшам, если вы не совсем инвалид – по меньшей мере, глупо. Но во всем что ни делается, есть и обратная сторона. Количество травм и смертей с участием русских зашкаливает все разумные пределы. Только за первые две недели нашего пребывания в Северном Гоа пару лет назад убилось трое русских туристов... Половина моих гоаанских знакомых ходит в шрамах. Как правило, народ здесь впервые садиться за руль двухколёсной таратайки. Благо, чтобы взять её на прокат, здесь ровным счетом ничего не нужно, кроме желания и денег... В первый день осторожничают, ездят по безлюдным улицам и не превышают скорость... Башню рвёт, как правило, на третий. Если вы за месяц ни разу не попали в аварию и не упали в овраг, можно сказать, что вам крупно повезло... Вчера нас чуть не убила одна деваха в дредах... в первый раз села за руль и не справилась с управлением: в полуметре от нас разбила чей-то байк и повредила лодыжку. После аварии её колотило не на шутку, но она всё равно взгромоздились на свой скутер, и поехала дальше.

Народ здесь «плющит» не по-детски... за столиком в Грин-гарден сидит чувак с двумя детьми. Старшему лет пять, младшему – не больше полутора... не поднимая глаз от айпода, чувак жуёт томатный тост с сыром. Через какое-то время старший мальчишка просит у папы поесть. Не поднимая глаз от айпода, папа произносит:

- Пойди и попроси у официанта

Мальчишка:

- Папа, я не знаю, как попросить

- Пойди и скажи: "Give me please one cheese-tomato toast"

Парень удаляется и через пять минут тост с томатом и сыром появляется на столе. За это время мальчик увлеченно играет с братом и забывает про еду, а папа также не глядя по сторонам, приступает к его тосту. Тост мало по малу тает во рту у папы и когда его рука с последним куском уже занесена, чтобы опустить его в рот, мальчик наконец вспоминает про голод и с отчаянием произносит:

- А что уже еда закончилась?

Папа очнувшись всовывает недожёванный кусок в рот сыну:

- Вот, еш...

Минут через пять мальчишка снова попросит:

- Папа, я хочу пить. Купи воды

- Давай лучше спрайт...?

- Ну, давай спрайт – нехотя тянет малыш

История повторяется:

- Иди и попроси

- Я не знаю как

- Скажи официанту: "Give me one bottle of Sprite"

Через две минуты спрайт на столе

- Папа, а попроси у них трубочку

- Иди и скажи: "Please give me one straw"

Пока мальчишка ходит за трубочкой, бутылка спрайта – без всякой трубочки – медленно исчезает в желудке у папы. Вернувшись, мальчик допивает оставшийся глоток и начинает играть с братом. Через минуту они переворачивают сахарницу и папа впервые отрывает взгляд от айпода... Поругав мальчуганов, он достаёт две погремушки и начинает самозабвенно ими стучать. Подходит его знакомая с ребёнком и расспрашивает о происхождении этого музыкального чуда. Папа откладывает погремушки и также медленно приступает к рассказу об их африканских корнях. Сын знакомой хватает погремушку и начинает ее облизывать...

- Эээээ.. облизывать их не надо – впервые за час у папы вырывается эмоция и он выказыват симптомы беспокойства

- Да ладно – произносит знакомая – он чего только не тянет в рот.

- Да дело не в этом – парирует папа – дело в том, что от влаги эти погремушки трескаются...

Минут через десять появляется мама мальчиков:

- Вы что ещё до сих пор не купались?!!

- Зато мы классно позавтракали – отвечает папа...

А вот ещё одна чудесная встреча... Андрей приехал в командировку из Казахстана в Бомбей покупать какое-то оборудование или запчасти... в аэропорту познакомился с двумя израильскими фриками, которые напоили его и утащили на Гоа... Израильские фрики быстро растворились, а Андрей два дня не мог понять, где он и зачем... За это время он успел раз двадцать напиться, обкуриться, переспать с местной старухой, сходить на йогу, попробовать аюрведический массаж и под жужжание вентилятора у себя в номере словить глубокую экзистенциальную депрессию одиночества.. Когда через три дня он набрёл на нас – он был также пьян и обкурен, но, кажется уже счастлив. У него оставалось ещё пять дней до вылета, но я не удивлюсь, если солнечная Алма-Ата, откуда он родом, уже никогда его не дождётся...

Из ранней гоанской романтики
=============================

Океан… Океан, песок и пальмы. Разве я знаю, зачем я приехал сюда? Я всегда стремился в эту страну, мечтал, грезил о ней, готовился к встрече, а теперь… не знаю зачем… Зачем я здесь? Кто меня здесь ждёт и кому я здесь нужен? Зачем я бросил Москву, работу, выгодное предложение, успешную карьеру, безбедное существование?... Ради сомнительного удовольствия созерцать голых садху и вдыхать дым погребальных костров?
Северное Гоа – пустынные когда-то пляжи, заполненные убогими хижинами, мотоциклистами–потомками хиппи, марихуаной и воспоминаниями о золотом времени психоделической музыки… Я не курю марихуану, я не ищу тусовок и транса я упал здесь с мотоцикла… Я хочу тишины…
Зачем я здесь?...
…Чтобы окунуть себя в океане, омыть ноги, очистить свой дух и тело, смыть с себя груз и тяжесть последних месяцев и погрузиться в то неведомое, что ждёт меня за полосой прибоя, в этой манящей, так никем и не познанной стране...
…Я приехал сюда потому, что не мог не приехать…
Анджуна… Жалкое зрелище. Грязный пляж, несколько десятков убогих отелей и огромный рынок, переполненный по средам народом. Что здесь находили когда-то целые поколения «отверженных»? Я не хочу рынок – я хочу тишины. Бага, Колонгут, Морджим, Арамболь, Кверим... Ашвем. Крайняя продувная хижина, в которой три «обдолбанных» хиппи приходят в себя после ночного «раскумара». Один пытается дуть в диджериду. В углу – барабаны. На стене картинка – три переплетённых мухомора… Вопрос: «У вас есть свободное бунгало?», – Ответ лаконичен: «Спроси у парня в соседней хижине, …но он сейчас… спит… спит… так что …попозже… попозже»… Я решил. Я остаюсь здесь.
Совсем недавно вычитал, что те кто ТАК поступает называются дауншифтеры… Даун… хорошее название… Или в конце предложения надо ставить вопросительный знак? Или восклицательный? Наверное, иногда надо падать в грязь, чтобы понять, что ты всего этого заслужил, что ты всего лишь офисный мудак, возомнивший о себе Бог знает что, и которого всё это время пытались заставить лизать ж… начальству за «вразумительные деньги». И что они в сравнении с тем, что ты теряешь?? Благо здесь в Индии этой грязи навалом и тебя в неё регулярно и методически опускают в полном соответствии с твоими прошлыми заслугами и вездесущим Законом, который всё здесь и определяет. Видимо моя карма в удручающем состоянии… Даже симптомы клаустрофобии отпускают не сразу – чтобы поселиться на пляже в продуваемой всеми ветрами хижине мне понадобилось пять дней.