Мы прилетели в Дамаск поздно ночью и часа полтора развлекались в том, что в любой другой части света являлось бы очередью к паспортному контролю, но в этой части не являлось ни очередью, ни собственно паспортным контролем, зато именно здесь можно было этим развлекаться, и я не преувеличил длительность этого занятия. Как я уже написал, виз у нас не было, а консул нас заверил, что они и не нужны. Их выдадут в аэропорту, разные фамилии с женой — не помеха. — На всякий случай, — беззаботно добавил консул,— захватите с собой свидетельство о браке! — А ничего, что оно на русском? — поинтересовался я. — Решительно ничего, — заверил дипломат. В аэропорту нас встретил дядя-офицер с усталым лицом и показал на конторку, находящейся по курсу движения. Там почти не было народу, я решил, что в этом месте нам шлепнут визу. Тем более, нас попросили достать по 20 долларов и паспорта. Через минуту вместе с другими пассажирами рейса мы получили паспорта и пачку сирийских купюр. — Видите, какие благородные люди эти сирийцы, — постарался я приободрить соотечественников. — Поставили визы и еще подъемные дали. — Нужны нам их подъемные… — Еще как нужны. Оцените эту толпу: сколько по-вашему придется ждать на immigration? Перед нами в разных позах и стойках, но по большей части в угрожающих и непоколебимых, расположились сотни две бедуинов, иракских и полагаю не только иракских, беженцев, а также просто и не просто арабов. На наших глазах с ними тщетно уже сражались за место у будки контроля несколько русских мешочниц. — А где же Ленин? В смысле, где же наши визы? — накинулись на сопровождающего офицера соотечественники, которые к этому времени открыли паспорта. — А Ленин в Польше, — устало махнул рукой офицер. — Визы получите на паспортном контроле. Все злобно посмотрели на меня. — Я пошутил, — признался я. — Если честно, я уже занял очередь, вернее то, что в иных обстоятельствах являлось бы очередью. К тому, что в иных обстоятельствах являлась бы очередью, мы примкнули вместе с симпатичной русской парой, которые тут же и «открыли нам свою сущность» (с) Антон Кротов, хотя собственно могли бы этого и не делать: люди были явно конгениального нам свойства. Мы принялись оживленно обсуждать и сравнивать планы предстоящего путешествия, обсуждать и сравнивать достоинства тревел-ресурсов, и я уже признавался ребятам в том, что, как и они, тоже, бывает, захаживаю на сайт Wolfson World, да нет, я не спорю, очень неплохой ресурс, часто нахожу там много полезного и любопытного, согласен, и про Сирию там можно было узнать массу всего такого… но знаете ли, как и все в этом мире…ну словом… вот вы мне скажите, кто-нибудь, включая этого вашего Вольфсона, предупреждал вас и нас на Wolfson World о том, что мы будем тут болтать с вами битый час в ожидании виз, и не продвинемся к паспортному контролю ни на шаг? Что нам придется пропускать вперед пачками представителей семито-хамитской языковой семьи, скорее понятно, хамитской, чем наоборот, только потому, что у каждого из них пачки паспортов других членов их семьи? — Вольфсон знает не все, — сказала девушка, читавшая наш сайт. — Золотые слова! — Он, например, не знает арабского. — Абсолютно в нем беспомощен. Умеет только ругаться. — Вот видите. А я знаю, как и что сказать арабам. — Храни вас Господь! Только будьте осторожны: общаясь с арабами, нужно очень тщательно выбирать слова. Девушка усмехнулась, решительно взяла за рукав очередного беженца, неумолимо протискивающего измученное недоеданием тело сквозь казалось бы неприступные ряды русских мешочниц (которые понятно оккупировали позиции возле будки контроля впереди нас), и сказала по-арабски: — Хабиби, отвали-ка. Чо, самый умный? Не видишь, тут очередь? Хабиби запетлял выпученными глазами, как попавшая в рукав опытного змеелова гюрза, и пока, опомнившись, он пытался вытащить из-под своего сарафана ксивник с необходимый на этот случай фаллометрией, мы сиганули в образовавшийся зазор и прилепились с спинам мешочниц, которые как раз в этот момент какими-то заклинаниями сумели заставить пограничника принять их паспорта. — Все, следующие мы. Халас, хабиби, — сказал я беженцу, тыкавшему нам под нос свой бейджик. — Какой на фиг халас? Вы знаете, с кем разговариваете? Читайте, завидуйте: я — беженец! В вашей стране, что же, так не уважают беженцев? — Отвечаю: читаю, завидую, не уважают. — А здесь прочитайте! Вот, по-английски: видите? Я — учитель! В вашей стране что, так не уважают учителей? — Я тоже учитель. Но вы опять правы — учителей у нас не уважают. А полезут без очереди — точно огребут…. — А здесь — прочитали? Я мусульманин, это мусульманская страна… — Да пошел ты… Елла, хабиби, отойди взад на два метра, у меня уже очередь подошла. — А вы действительно учитель? — спросила знавшая как разговаривать с арабами девушка, отдавая паспорта, свой и ее спутника, пограничнику. — In a way. Вообще-то я — модератор. Ну и преподаватель в свободное время. Но вы, мне почему-то так показалась, не арабистка. — Я немного знаю арабский, работала в Ираке. Вообще я журналистка. — КТО?!! — с ужасом спросил я. — А вы знаете, что…? Но было поздно. — What is your occupation? — спросил сирийский пограничник, устало щурясь в монитор 1996 года выпуска и совсем не глядя на девушку. — I am a journalist, — с милой улыбкой ответствовала наша несостоявшаяся попутчица. Сириец вмиг оторвался от своей рутины и поднял на читательницу Wolfson World перепуганные глаза. — Повторите, — попросил он осипшим голосом. — Журналистка! — уверенно подтвердила специалистка по арабскому Востоку. Офицер овладел собой, резко выпрямился, взял паспорта девушки и ее друга и отчеканил: — Следуйте за мной. И, распахнув дверцу своей будки, не обращая ни малейшего внимания на наконец-то испугавшихся журналистов, он размашистой поступью зашагал по направлению к служебному помещению под портретом Асада Jr., назначение какового (помещения), увы, не вызывало ни малейшего сомнения. — Ну, все, угодили ребята в моссадовку, — грустно резюмировал я. — Но могут выбраться, если получат разрешение Министерства информации… — Всё умничаете, Модератор*? — спросил меня коллега ушедшего на допрос офицера. — Ну как сказать… Систематизирую информацию, полезную для своего сайта. — Что, тоже журналист!? — Ну что вы… Как можно… — А кто вы? — Я — юрист. -- Давайте деньги. Фунты. -- Сколько? -- Все, что поменяли. -- А сдача будет? Офицер ничего не ответил, принял из моих рук охапку фунтов и начал отстукивать на клавиатуре текст в досье (файл) «Вольфсон» сирийской пограничной службы. Затем он передал наши паспорта третьему коллеге. Тот придвинул к себе целый арсенал печатей, штампов, пресс-папье и коллекцию разнообразных марок. Затем минут пять он неторопливо вклеивал эту коллекцию в наши паспорта и припечатывал каждую из марок, предварительно проверяя оттиск печати на «черновике». Над аэропортом разносился тот протяжный стон, которым среди учителей и беженцев зовется песней. -- Welcome to Syria. -- Не забудьте сдачу, -- напомнил я. ---------------------------------------------------------------------- * Модератор -- прозвище Вольфсона тех лет. Прилепилось к Вольфсону в период, когда он работал Воьфсоном на форуме оллпланет.ру (это длилось года полтора до основания wolfson.ru), совмещая это с модерацией.
_________________ Мы, волки, не скулим, как шакалы, и не лаем, как собаки. Мы завываем, наводя ужас на весь лес.
|