Мы смастерим плоты, мы украсим их лентами и гирляндами цветов. Мы разместим на них все свои телевизоры. В ранний час утра, когда лучи солнца просеивают сырую хмурь в поисках последних злых духов, под тихие песнопения мы спустим плоты на воду, и они пойдут вниз по течению наших рек, и мы будем бросать им вослед венки, и наши босоногие дети будут высыпать к берегам, запуская навстречу плотам лодочки со свечами, и по всей необъятной Руси забьют колокола, и собаки будут лаять с подвыванием, и волки выйдут из лесу и обнимутся с овцами, и солнце наконец прикусит язык, и кто-то будет утверждать, что видел бродящего среди людей ожившего Цоя. Все плоты с телевизорами сядут на мель в огромной пойме. Полуголые мускулистые молодцы будут тридцать три года, три дня и три ночи сносить телевизоры на окрестный луг. Другие же всё это время будут собирать поленья для кострища, равного которого не видел наш мир. В ту великую полночь, когда займётся пламя, устремится к вершине гигантского конуса огненная волна, когда прожорливой стихии предан будет первый телевизор, и наши женщины, распустив волосы, возьмутся за руки, чтобы взять жертвенник в кольцо и с дикими выкриками водить хороводы против часовой стрелки, стоимость одного места на сооружённых рядом с местом ивента трибунах будет доходить до 5000 евро, а за выход на площадки для селфи будут брать доплату. За видеотрансляцию — тройную.
_________________ Мы, волки, не скулим, как шакалы, и не лаем, как собаки. Мы завываем, наводя ужас на весь лес.
|